Все меньше становится очевидцев событий Великой Отечественной войны - людей, которые могут их описать: вспомнить отдельные детали, передать свое восприятие произошедшего, и многое другое, что принято называть "духом времени". Из одного издания, посвященного этому периоду, в другое переходят одни и те же фотографии, созданные фронтовыми операторами и много раз публиковавшиеся раньше. В связи с этим возникли определенные стереотипы в восприятии Великой Отечественной войны, основы которых зачастую заложены еще политической пропагандой государств-участников тех событий. Кроме того, большую роль играют образы созданные в художественных произведениях.
Для того, что бы увидеть реальные эпизоды войны, запечатленные не для официальной истории, а как говорится "на память" - необходимо обратиться к фотодокументам (далее ФД) личного происхождения. При чем, зачастую больший исторический интерес представляет не сам человек, изображение которого зафиксировано на фотографии, а то, как выглядит он и окружающие его люди, предметы, здания, сооружения, местность и пр.
К сожалению, до сих пор нет полноценного исторического исследования, посвященного ФД личного происхождения.
Особенно ценным историческим источником для нас являются фотографии, созданные людьми, воевавшими на стороне противника, хотя основная масса этих ФД давно безвозвратно утеряна или преднамеренно уничтожена. Изучая их, мы сможем пополнить, знания, полученные из традиционных источников достоверными зрительными образами, которые возможно внесут существенные коррективы в стереотипы, сложившиеся в сознании большинства современных людей. Так же, благодаря таким фотографиям, можно понять, как их автор воспринимал то или иное событие, каким видел и каким хотел его показать, какую роль отводил себе. Все это в целом имеет огромное значения для человека, изучающего определенный исторический период, поскольку только так он может представить наиболее полную картину событий.
В данной работе на конкретном материале хотелось бы показать, насколько широкие возможности для описания и источниковедческой критики дают исследователю такого рода документы. Ярким примером может являться комплекс документов архивного уголовного дела на немецкого военного преступника Марквардта Герхарда № К-98360, хранящегося в Центральном архиве ФСБ России. Оно включает более семисот фотографий, которые сделал Марквардт в период своей службы в немецкой армии во время войны, его личные документы и дневник - все это он создавал на протяжении всей войны, сохранил после ее окончания, а факты запечатленные, в них и явились основными и неопровержимыми доказательствами в ходе следствия и судебного процесса над ним.
Из материалов дела известно, что Марквардт Герхард Гюнтер, 1919 года рождения, уроженец г. Берлина, немец, являлся лейтенантом вермахта, был арестован 16.05.52 в г. Берлине и приговором Военного трибунала в/ч 48240 от 26.11.52 по совокупности совершенных преступлений, предусмотренных ст. 58-2 УК РСФСР и ст. 2, § 1, пп. "в" и "с" Закона № 10 Контрольного Совета в Германии от 20.12.45, осужден к высшей мере наказания - расстрелу. Приговор приведен в исполнение 02.03.53. Заключением Главной военной прокуратуры Российской Федерации от 20.12.99 Марквардт Г. признан не подлежащим реабилитации.
В 1941-1943 гг. Марквардт проходил службу в немецкой фельджандармерии, принимал непосредственное участие в карательных операциях против советских партизан и массовых расстрелах мирных граждан на оккупированных территориях Минской, Могилевской, Смоленской и Витебской областей.
Говоря непосредственно о проблемах, возникших в ходе изучении этого комплекса исторических источников, необходимо особо отметить тот факт, что при целенаправленном поиске выявить вышеуказанный фотоальбом не представляется возможным. Это говорит о несовершенстве научно-справочного аппарат архива, в котором хранятся эти документы.
Конечно, наиболее полно удалось атрибутировать именно те ФД, которые представляли интерес для следствия - там, где зафиксированы факты убийств, мародерства, казней, допросов и конвоирования пленных. Кроме того, сам автор и владелец данного фотоальбома систематизировал все фотографии по сериям, которые сопроводил краткими надписями, содержащими место (название населенного пункта) и период нахождения его подразделения в указанном районе. Редко серии носили другие названия типа: "На Восток", "Мы потеряли товарища" или "Рыбалка на Десне", как видно из содержания этих фотографий, события, запечатленные на них, вызвали много эмоциональных переживаний у Маквардта.
Подробно атрибутировать серии, не заинтересовавшие следователей очень трудно, кроме приблизительных дат и мест событий установить, что-либо еще, на данном этапе, не представляется возможным.
Несмотря на отдельные проблемы с описанием, в комплексе ФД дела четко выделяются фотографии представляющие особый исторический интерес. Даже если бы они сохранились отдельно и не имели описания, они не потеряли бы своей информационной ценности, так как, события, запечатленные на них, говорят сами за себя: расстрел; допрос, осмотр и конвоирование пленных; похороны немецких военнослужащих; разбитая советская техника; разрушенный населенные пункты; рейды против партизан; мародерство; горящие деревни.
Кроме того, многие ФД и целые серии (даже некоторые из тех, что уникальны сами по себе) обретают иную историческую ценность, когда сопоставляются с описаниями событий, зафиксированных в показаниях Марквардта и с переводом отдельных фрагментов его дневника.
Одним из ярких примеров может послужить серия из 9 черно-белых фотографий, размером приблизительно 55 на 40 мм, об охране и конвоировании служащими 690-го батальона полевой жандармерии советских военнопленных, она является частью раздела фотоальбома под названием "Tschauszy. 20.IX-25.X.41" (Чаусы).
Вот, что удалось выявить сопоставив все материалы дела: "...немецкая военная часть доставила на станцию Чаусы эшелон с 8 тысячами советских военнопленных. Эти военнопленные были переданы для сопровождения... в лагерь в город Могилев. На ночь военнопленные были размещены на территории, где раньше была машинно-тракторная станция. Там имелось несколько навесов, которые были нашей ротой заранее обнесены колючей проволокой. Вечером я был назначен на пост по охране зоны... Имевшиеся в лагере навесы состояли из крыши на столбах и одной вертикальной стены.
Ночью я увидел, что под одним навесом один военнопленный отрывает доски боковой стены. Хотя была ночь, но видно было, так как одна зона освещалась огнем костров, на которых военнопленные пекли картофель. Я подумал, что военнопленный хочет оторвать доски боковой стены навеса и убежать из зоны, поэтому я выстрелил в него, и он упал. Утром, когда я зашел под этот навес, увидел, что этот военнопленный мертв."1 "... Кроме того - говорит на другом допросе Марквардт - я понял, что он не пытался накануне бежать, а хотел оторвать доски, чтобы положить в костер и сварить картофель, так как там валялся картофель и доски были оторваны им не только от боковой стены, но и от крыши..." 2
Несколько иначе описал Марквардт этот случай в своей записной книжке на 95 и 96 листах: "20.X.41. В 20.00 часов встал на пост… Русские разбирают стены сараев и пекут картошку. Одного пристрелил. Он свалился как камень... Выстрел в голову..."3
На судебном закрытом заседании по делу Марквардта, которое проходило 26 ноября 1952 года, он дал другую версию обстоятельств убийства советского военнопленного: "Я хотел выстрелом выбить из его рук доску. Но утром я увидел, что попал в голову и убил его."4
Дальше Марквардт рассказывает обстоятельствах, при которых, скорее всего, была снята эта серия: "В полумраке раздается пища. Полгоршка рисового супа и три крепких удара шлангом. У украинцев сильный удар... При раздаче супа, они [пленные] не соблюдали порядок, стремясь скорее получить покушать. Тогда, для наведения порядка, мы стали избивать их резиновыми шлангами, и в этой толкучке у большинства военнопленных суп вылился на пол... Для соблюдения порядка в лагере и при раздаче пищи из числа военнопленных нами было выделено несколько человек, украинцев по национальности, в виде внутреннего полицейского надзора. Так эти украинцы так же вместе с нами избивали военнопленный при раздаче пищи..."5 Скорее всего, после этого избиения, при начале конвоирования были сняты описываемые фотографии.
Потом, со слов Марквардта, события развивались так: "Пленных сопровождали 50 немецких солдат. Кто пытался бежать, по тем открывался огонь."6 "...В Могилев колонну военнопленных мы вели по проселочной дороге. Когда проходили лесом, то многие... пытались бежать. По ним открывали стрельбу и несколько... были ранены. Я в этой стрельбе не участвовал, а из своего личного интереса шел и фотографировал колонну и отдельных военнопленных... Вскоре, недалеко от дороги, мы увидели лежавшего на земле военнопленного, который при попытке бежать был тяжело ранен. Так как он не мог идти, капитан Уори дал мне приказание пристрелить его. Я пристрелил его выстрелом из карабина. Метров через сто попал ещё один такой... а за тем ещё один, которых я также пристрелил. Одного пристрелил по приказу капитана Уори, а второго по указанию фельдфебеля... В Могилеве колонну военнопленных мы сдали в лагерь, а сами возвратились в местечко Чаусы."7 На судебном заседании Марквардт рассказал другие обстоятельства убийства конвоируемых военнопленных: "Я все это фотографировал. Командир роты за это мне сделал выговор, что, мол, я солдат или фотограф. После этого командир роты дал мне приказ застрелить двух тяжело раненых военнопленных. Я это выполнил, а через время еще одного застрелил. Всего на дороге было убито около двадцати военнопленных."8
Рассмотренные фотодокументы дают нам представление об условиях, в которых находились советские военнопленные, об их состоянии, как физическом, так и моральном. У всех присутствующих на снимках пленных чувствуется подавленность и безысходность. Помимо этого, ознакомившись с материалами дела, исследователь начинает понимать мотивы, которые побудили автора запечатлеть на пленке определенный объект. Частично становится ясна логика Марквардта. Сопоставляя изображение на фотографии (объект, ракурс, место и время съемки) с показаниями и выписками из дневника четко прослеживается влияние идей немецкого национал-социализма на автора съемки. Для историка очень важно знать, как ощущал себя простой (рядовой) человек во время изучаемых событий, какими он их видел, какое место себе в них отводил. Именно такие простые люди и являются исполнителями воли руководства, и от того, как они понимают данное им поручение, зависит, как они его исполнят. Из материалов дела видно насколько четко и с усердием Марквардт исполнял задания своего руководства, чувствуя, что именно он и многие другие, как он создают "новый порядок" во благо своего народа.
Таким образом, этот пример отдельного взятого комплекса архивных документов показывает, насколько детально исследователь может воссоздать ход события, авторство, место и время съемки, определить круг запечатленных людей, и что не менее важно, сопоставить видение автора с его ролью в этом событии. Однако, все это возможно только при наложении информации, полученной из ФД личного происхождения, на информацию, выявленную в письменных источниках, либо, если имеется возможность, при сопоставлении с устными свидетельствами очевидцев и участников событий.
1 ЦА ФСБ РФ. Д.К-98360.Л.35.
2 Там же.Л.86
3 Там же.Л.200.
4 Там же.Л.295.
5 ЦА ФСБ РФ. Д.К-98360.Л.145-146.
6 Там же. Л.296.
7 Там же.Л.36.
8 Там же.Л.296.
